неча на роршаха пенять, если vanish палёный
Вот этот дом и палисад резной.
Спросонья пёс рычит и цепью лязгает.
Январь, метель, а шумно как весной -
ночь матюгами полнится и плясками.
Дверь заперта, в окне торчит обрез,
и вся любовь надкушена и выпита.
Впусти или стреляй в меня, совбез,
вот мой билет, мне семь часов до вылета.
Под платьем пояс ревности и жар.
«Влезай, убьёт - но лучше так, чем посуху» -
поют три брата, Жан, Мишель и Жарр.
И Дед Мороз молотит Санту посохом.
Киндзмараули вылилось виной.
Расхищен улей трудовыми пчёлками.
Из всех искусств лишь секс важней кино.
Мы кончили давно, а счётчик щёлкает.
И в рецах пишут «блудъ», «стиплом» и «фарш»
мурзилки из Прикольска и Бодливии.
Давай укрою одеялом, Маш.
Прости, но я забыл твою фамилию.
Спросонья пёс рычит и цепью лязгает.
Январь, метель, а шумно как весной -
ночь матюгами полнится и плясками.
Дверь заперта, в окне торчит обрез,
и вся любовь надкушена и выпита.
Впусти или стреляй в меня, совбез,
вот мой билет, мне семь часов до вылета.
Под платьем пояс ревности и жар.
«Влезай, убьёт - но лучше так, чем посуху» -
поют три брата, Жан, Мишель и Жарр.
И Дед Мороз молотит Санту посохом.
Киндзмараули вылилось виной.
Расхищен улей трудовыми пчёлками.
Из всех искусств лишь секс важней кино.
Мы кончили давно, а счётчик щёлкает.
И в рецах пишут «блудъ», «стиплом» и «фарш»
мурзилки из Прикольска и Бодливии.
Давай укрою одеялом, Маш.
Прости, но я забыл твою фамилию.